Ариасвати - Страница 128

128

. . . . . . . . . . . . . . . . .

"Я решился воспользоваться случаем. Когда солнце вступило в знак Скорпиона, бездождие и засуха достигли высшей степени. Поля и луга почернели от зноя, растения выгорели и жгучий ветер разнес их останки вместе с облаками пыли. Пересохли источники вод, реки и озера обмелели. Над раскаленною землей, как траурное покрывало, повисла свинцовая мгла, сквозь которую тускло светило солнце. Но мгла эта не могла смягчить его жгучих лучей. Высохшие деревья загорались сами собою, и дым от горящих лесов разносился по окрестности. Наступавшая ночь не приносила прохлады. Зловещий Сириус в созвездии Большого Пса грозно смотрел на землю своими кровавыми глазами. Над горизонтом поднимался тусклый, точно облитый кровью шар луны, предвещая новые бедствия. Животные ревели, мучимые зноем и жаждой, которую не могли утолить: они пили до того, что раздувались и погибали в мучениях. Люди, покрытые потом и пылью, ходили как тени, и самая студеная вода не могла залить их мучительной жажды. Катаясь по земле в страшных мучениях, извергали они все содержавшееся в их желудках и умирали в страшных судорогах. Повсюду, в домах, на улицах, на площадях, в садах и на полях лежали неубранные трупы, испускавшие зловоние и смрад. Живые не успевали хоронить мертвых, и часто могильщик сам падал мертвым в только что вырытую им могилу. Всеобщее уныние и страх распространились над всем Ариастаном. Черные племена на юге и западе, узнав о нашем несчастье, возмутились и двинулись на нас войною. К довершению беды, умер царь Прадакса, изнуривший себя усиленными трудами, ухаживая за больными и спасая погибавших. Вслед за ним умерла царица Прадаксина, не вынесшая постигшего ее горя. Ариасвати осталась сиротою. По законам мирного времени, она должна была бы наследовать царскую власть. Но в смутное время, во время войны и раздоров, по закону царем должен быть мужчина. Поэтому, уступая требованию народа, правители земель и судьи собрались на вече в присутствии Ариасвати выбрали царем ее двоюродного брата, Дивадару, правителя горной страны. Ариасвати одобрила выбор и передала новому царю знаки царского достоинства. Но, принимая эти знаки, Дивадара объявил избирателям, что он соглашается нести бремя царской власти только на время, пока свирепствуют над Ариастаном война, голод и мор. Когда же мир и спокойствие будут восстановлены в государстве, он передаст свою власть Ариасвати, так как по праву рождения она должна быть царицей Ариастана. Вече нашло, что Дивадара поступает справедливо, и громкими криками выразило свое одобрение.

Немедленно же по избрании, Дивадара повелел мне, чтобы назавтра весь народ был собран в храмах для умилостивления гнева богини. Сила земли разнесла царскую волю по всем концам государства и на утро все храмы осветились ее светом, наполнились благоуханием дорогих курений и унылый народ собрался молиться об избавлении его от бед и горя, обрушившихся над всем государством. Я до того низко пал, что задумал воспользоваться этой торжественной минутой, чтобы привести в исполнение свой бесчестный замысел. Я хотел хоть только надругаться над Ариасвати: проткнуть ей уши и вдеть серьги, чтобы каждый видел, что она моя раба. Стоя на первосвященническом месте, я принес умилостивительную молитву и потом упав ниц, покрыл голову воскрылием ризы и устами богини возвестил народу, что для умилостивления необходимо, чтоб Ариасвати вступила в число жриц богини. Поднявшись, я видел, как бледную, растерянную Ариасвати поддерживали окружающие ее женщины. Но в это время я услышал позади себя шаги, и мужественный голос Дивадары произнес: "Отец жрецов, дозволь и мне, отцу народа, принести умилостивительную молитву на священном месте". Заметив, что я колебался уступить ему свое место, он продолжал тем же громким мужественным голосом: "Подобно предшественникам моим, как царь царей и отец народа, я имею право в годину народных бедствий, по закону, молиться на священном месте, на котором в обыкновенное время молится первосвященник. Не препятствуй же исполнению закона, ибо теперь я считаю долгом воспользоваться своим правом".

Закон и обычай были за него и потому я должен был уступить. Я сошел со своего места и он тотчас занял его. Стоя в двух шагах от него, я слушал, как громким и трогательным голосом он молил богиню умилостивиться над неповинными девами, над безгрешными младенцами, прося, чтобы гнев богини обратился на тех, кто лицемерием и обманом заставил богиню отвратить лицо свое от любимого народа. Я понимал, на кого намекал он, говоря о лицемерии и обмане, но я должен был молчать, затаив в себе гнев. По движению в храме, я понял, что народ был тронут молитвой своего избранника. Я надеялся однако, что эта молитва но будет иметь других последствий: я думал, что Дивадара но знает тайны этого места, хотя память мне подсказала, что тайна эта была известна Прадаксе и, как кажется, всем его предшественникам. Надежда меня обманула. Кончив свою молитву, он распростерся точно так же, как и я несколько минут тому назад, так же покрыл голову капюшоном, — и немедленно уста богини заговорили: "Сердце мое исполнено гневом только на тех лицемеров и обманщиков, которые, пользуясь народным несчастьем, преследуют свои корыстные цели, угождая только своему сластолюбию и любострастию. Если они не обуздают своих страстей и не откажутся от обманов, то я здесь же в храме, когда ты будешь стоять на этом священном месте, или же в сонном видении, назову тебе их имена для народного поругания и наказания. Но к народу моему сердце мое исполнено жалости, поэтому я уже не требую теперь, чтобы радость и утешение всего народа, кроткая Ариасвати, затворилась в храме моем, в качестве жрицы, ибо я прочитала в душе ее, что жертва эта ей не по силам, а я не хочу, чтобы кто-нибудь служил мне против своего желания. Одной только жертвы я требую от тебя, народ мой, чтобы избавить тебя от тяготящего на тебе бедствия. Внимайте все предстоящие во храме и разнесите глаголы уст моих по всем концам земли и пусть сила земли немедленно распространит их по всем концам государства: будьте умеренны в пище и питии, не вкушайте ни жирных мяс, ни сырых, не проваренных плодов, не наедайтесь до обременения желудка, не пейте студеной воды ни в полуденный зной, ни тогда, когда разгоритесь от работы и быстрого движения. Вот какой пост налагаю я на тебя, народ мой, во имя мое: кто любит меня и верует в меня, тот да соблюдает завет мой. А чтобы отличить верующих в меня от неверных, обвяжите плотно себе живот шерстяною тканью и не снимайте ее во все время, пока не прекратится гнев небесный: бледный мор, увидя эту шерстяную ткань, пройдет мимо верующего в меня и исполняющего завет мой и обратит ярость свою на неверного!"

128